5 характеристик групп с высокой дисфункцией

Люди – социальные животные.

Антропологи утверждают, что люди были настолько успешны как вид, потому что мы отлично умеем координировать и сотрудничать.

Такая высокая степень общительности позволяла племенам охотников-собирателей убивать гигантских мастодонтов, а современным обществам высаживать людей на Луну.

Когда человеческие группы функционируют здоровым и согласованным образом, мы можем делать удивительные вещи.

Но когда группа недееспособна, это может вызвать значительное недовольство и хаос.

Раввин и семейный терапевт по имени Эдвин Фридман провел много времени, работая с дисфункциональными группами, от семей до церковных общин и глобальных корпораций.

Он заметил, что независимо от того, с какой группой он работает, в какую страну или культуру она встроена, все дисфункциональные группы имеют схожие характеристики.

Фридман писал об этих характеристиках в книге под названием «Нервный сбой: лидерство в эпоху быстрого решения». Кто-то порекомендовал мне эту книгу несколько лет назад, и она стала одной из моих «книг о землетрясениях» — книгой, которая коренным образом изменила мой взгляд на вещи. Я много думаю об этой книге и содержащихся в ней идеях.

Книга «Нервный сбой» была опубликована посмертно в 1997 году на основе черновой рукописи, которую Фридман написал перед своей смертью. Хотя ее содержание не полностью конкретизировано, это все еще очень пророческая книга. Проблемы вокруг дисфункциональных групп, на которые обратил внимание Фридман, только усилились за четверть века с момента его выхода.

Ниже мы кратко изложим идеи Фридмана о том, что делает дисфункциональные группы. Но чтобы понять эти идеи, сначала нужно понять концепцию, которую он позаимствовал из так называемой «теории систем семейства Боуэна».

Психиатр Мюррей Боуэн разработал системную теорию семейной терапии еще в 1950-х годах. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на отдельных членах семьи, чтобы понять их проблемы, Боуэн считал, что необходимо исследовать «эмоциональную систему» семьи в целом.

Так, например, если ребенок ведет себя плохо в школе и дома, традиционная терапия будет сосредоточена на каждом конкретном ребенке и представит техники, которые помогут ему или ей лучше адаптироваться.

В теории семейных систем терапевт должен сделать шаг назад и посмотреть на семью как на единое целое, чтобы выяснить, что может быть причиной того, что ребенок ведет себя плохо. Может быть, у мамы и папы есть какая-то проблема, которая вызывает напряжение в семье. Возможно, то, как семья реагирует на этот вопрос, усугубляет проблему. По словам Боуэна, семья функционирует на основе определенной эмоциональной/психологической системы, которая формирует поведение ее членов в этой семье, и вы не можете понять проблемы отдельных членов семьи, не понимая этой семейной среды.

Фридман взял эту идею и разработал концепцию «хронической тревоги» в семье.

Под хронической тревогой Фридман не подразумевает легкую тревогу или беспокойство, а также то, что один или все члены семьи проявляют тревогу индивидуально. Для него хроническая тревога — это высокий уровень напряжения/нервозности, который разделяет вся семья. Он пронизывает эфир семейной экосистемы. Он говорит об этом так:

[Выражение хронической тревоги] не зависит от времени или событий, даже если может показаться, что конкретные события могут вызвать ее, и она имеет способ усиливать свой собственный импульс. Хроническую тревогу можно сравнить с изменчивой атмосферой комнаты, наполненной газовыми парами. Любой инцидент с искрообразованием может спровоцировать пожар, но вместо того, чтобы пытаться рассеять пары, люди обвиняют человека, который зажег спичку.

Таким образом, проблемы, которыми становятся обеспокоены хронически тревожные системы, скорее всего, будут в центре их беспокойства, а не его причинами.

Если вы были в неблагополучной семье или видели неблагополучную семью вблизи, вы, вероятно, испытали то, что описывает Фридман. Даже когда кажется, что все в порядке, есть скрытое напряжение, которое кипит под поверхностью. Все просто кажется неправильным.

В книге «Нервный сбой» Фридман утверждает, что эту изнурительную динамику можно наблюдать в группах, выходящих за рамки семей. Церкви, некоммерческие организации и компании тоже могут испытывать такого рода хроническое, системное беспокойство. Фридман также считал, что хроническая тревога может поглотить целые народы. Он утверждал, что многие социальные проблемы, с которыми сегодня сталкиваются такие страны, как Соединенные Штаты, связаны с хронической тревогой.

Так как же хроническая тревога распространяется в группе?

Фридман утверждал, что когда лидеры не готовы делать трудный выбор из-за нервного срыва — в группе проявляются следующие пять характеристик. Каждый из них образует замкнутый круг: тревога в группе развивает динамику, а динамика только углубляет тревогу группы.

Порочный круг интенсивных реакций каждого участника на события и друг на друга.

Люди в дисфункциональных группах инстинктивно и автоматически реагируют на стрессовые события и на реакцию друг друга на эти стрессовые события. Вместо того, чтобы реагировать на стрессоры с человеческой способностью к спокойствию и разуму, люди в дисфункциональных группах реагируют своим рептильным мозгом.

Реактивность в семьях и других социальных группах проявляется в чрезмерных возмущениях по поводу воспринимаемого пренебрежения. Порог боли от этих пренебрежений крайне низок. Даже самое безобидное заявление может быть превращено в крайнее оскорбление человеком, обладающим высокой реакцией. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на проблемах, с которыми они сталкиваются, реактивные группы переходят на личности.

При обсуждении вопросов члены реактивных групп занимают позиции в сторону нелогичных крайностей. Они думают и разговаривают с когнитивными искажениями, которые делают людей несчастными. Они неприязни относятся к другим и видят вещи в черно-белом цвете. Благотворительность или прощение не допускаются. Отдавать предпочтение сомнениям? Это да.

Люди в высокореактивных группах не имеют личных границ и быстро превращают свою проблему в проблему всех остальных. Реактивные люди пытаются рассеять свою тревогу, распространяя ее на окружающих.

Фридман утверждает, что реактивность также проявляется в недостатке игривости в группе. Все становятся невероятно серьезными. Здесь нет места для социальных преимуществ дружеских поддразниваний, потому что все очень тонкокожие. Люди начинают формировать окопы, чтобы защитить себя.

В случае с реактивностью не имеет значения, в чем проблема. Высокореактивные люди превратят проблему в более серьезную проблему, чем она должна быть.

Возьмем пару, которая яростно спорит о том, как нужно мыть посуду. Проблема на самом деле не в посуде. Проблема заключается в неадаптивной реакции мужа и жены на то, как следует мыть посуду, и в неадекватной реакции каждого из них друг на друга по этому вопросу. Вы можете заменить его любой другой проблемой и увидеть, как разыгрывается та же динамика. Реактивность — это реальная проблема.

Вы, вероятно, видели эту динамику в других группах, к которым принадлежите. У какого-то парня на работе есть проблемы с гневом. Любая мелочь выводит его из себя. Этот парень продувает прокладку, если кофейник пуст. Он реагирует, а вы на него реагируете, злясь сами или прибегая к пассивной агрессии.

В то время как все характеристики в этом списке влияют сами на себя, эффект порочного круга особенно силен при реактивности: реактивность создает хроническую тревогу, а хроническая тревога только делает людей более реактивными. Результатом является очень напряженная групповая динамика; Все сидят на иголках, ожидая, когда упадет следующий дурацкий ботинок, чтобы они могли снова наброситься друг на друга.

Процесс, посредством которого силы единения одерживают верх над силами индивидуальности и побуждают каждого приспосабливаться к наименее зрелым членам.

Группы имеют тенденцию организовываться вокруг слабых мест.

Когда группа сталкивается с угрозой, они склонны ходить вокруг да около. Сплоченность группы становится самой важной целью. Этот инстинкт объединяться с другими, когда мы чувствуем тревогу и неуверенность, может быть здоровым в умеренных количествах. Однако, по мнению Фридмана, стадный инстинкт перестает действовать, когда единение становится самоцелью, а не средством процветания группы и отдельного человека. Фактически, превращение единства в единственную цель часто сводит на нет возможность процветания большинства группы ради умиротворения меньшинства наименее зрелых и наиболее проблемных ее членов.

Вы видите это в неблагополучных семьях Вместо того, чтобы сказать маме, чтобы она пошла в реабилитационный центр и получила консультацию, чтобы разобраться с собой, все остальные члены семьи начинают организовывать свою жизнь вокруг маминой проблемы. Дети ходят на цыпочках, чтобы она не впадала в стресс или беспокойство, потому что когда мама впадает в стресс и беспокойство, она начинает пить. Члены семьи не делятся с ней своими проблемами и пытаются решить проблемы, прежде чем она их осознает, чтобы она не начала скатываться в спячку.

Говорить маме, что ей нужно наладить свою жизнь, тяжело и болезненно — это требует смелости. Поэтому члены семьи вместо этого предпочитают завязывать себя в психологические и эмоциональные узлы, чтобы все оставалось мирным и спокойным, чтобы мама не расстраивалась. Они жертвуют собственным благополучием, даже не для того, чтобы все стало хорошо, а чтобы не стало плохо. Семьи, которые организуются вокруг слабости, напоминают мне эпизод «Это хорошая жизнь» из сериала «Сумеречная зона». Маленький мальчик по имени Энтони Фримонт может убить любого, просто подумав об этом. Обычно он сбивает кого-то, когда этот человек делает что-то, что делает его несчастным. Его семья (и все сообщество) от природы боится Энтони, поэтому они постоянно ходят вокруг него на цыпочках, пытаясь сделать его счастливым. Им приходится притворяться, что он хороший мальчик, даже когда он ведет себя как монстр. Они организуются вокруг слабости: Энтони.

Вы видите ту же дисфункциональную динамику в группах вне семьи. Вместо того, чтобы увольнять токсичных и некомпетентных сотрудников (что было бы тяжело и болезненно), многие рабочие места просто найдут способ организовать себя так, чтобы эти люди нанесли наименьший ущерб. Но это не решает проблему, и группа продолжает страдать в целом.

Или подумайте о церковной группе, где самый раздражающий и эмоционально незрелый человек фактически берет прихожан в заложники. Этот индивидуум жалуется на самые глупые вещи и крайне обижается на незначительные пренебрежения. Вместо того, чтобы сказать этому члену группы, чтобы он набрал форму или ушел, пастор или другие члены группы, которые считают себя «хорошими христианскими парнями», пытаются быть «сострадательными» и «чуткими» и с любовью урезонить этого человека.

Но с этим человеком не договоришься. Они эмоционально нездоровы. Есть большая вероятность, что они воспользуются вашим сочувствием и рассуждениями, превратив их в оружие и обратив против вас.

«Разве это не по-христиански — помогать мне?! Что бы сделал Иисус, брат?»

У Фридмана нет проблем с эмпатией и состраданием. В конце концов, он был раввином и семейным консультантом. Быть эмпатичным и сострадательным было частью его работы. У него просто была проблема с «безграничной эмпатией». Вам нужно сочетать эмпатию с разумом. Когда вы пытаетесь быть эмпатичным с кем-то, кто эмоционально нездоров, вы можете оказаться неэмпатичными ко всем остальным; изменяя структуру или культуру группы, чтобы приспособиться к требованиям активного меньшинства, вы можете подорвать способность группы удовлетворять потребности большинства.

Фридман также не обязательно имеет проблемы с семьями или группами, которые организуются вокруг слабости, если это делается для здоровой цели. Представьте себе семью, в которой у одного из членов семьи рак. Это слабость, поэтому хорошо и естественно, что семья объединяется, чтобы помочь этому члену семьи. Графики необходимо будет изменить, чтобы можно было посещать онкологические клиники. Другим членам семьи, возможно, придется взять на себя некоторую работу по дому.

Но в здоровой семье слабость не становится главным событием. Они по-прежнему будут стремиться сделать жизнь как можно более «нормальной» для всех остальных. Групповое единство – это средство для достижения цели: семья и ее отдельные члены живут процветающей жизнью.

Думайте о стадном инстинкте как об иммунной реакции. В здоровом организме иммунный ответ откалиброван таким образом, чтобы, когда организм болен, он включался в нужное время и с нужной интенсивностью, чтобы убивать только внешний патоген, нанося при этом как можно меньше вреда организму. Вот как выглядит здоровое выпас скота.

Нездоровое стадное поведение похоже на аутоиммунное заболевание, при котором иммунная система постоянно активизируется и повреждает организм, делая его более больным. Лекарство становится более смертоносным, чем сама болезнь.

Эмоциональное состояние, в котором члены семьи сосредоточены на силах, которые сделали их жертвами, вместо того, чтобы взять на себя ответственность за свое собственное существование и судьбу. Фридман заметил, что когда в неблагополучных семьях есть основная проблема групповой тревожности, вместо того, чтобы каждый член семьи взял на себя ответственность за себя и внес изменения в себя, чтобы уменьшить тревожность, они обвиняют других членов семьи. «Ну, я бы не был так зол, если бы дети не были такими раздражающими!» Помимо перекладывания вины на своих коллег, неблагополучные семьи и группы также перекладывают ответственность за свою хроническую тревожность на внешних людей или учреждения. Предположим, у Гуннара проблемы с поведением в школе. В этом случае неблагополучная семья не будет искать внутри себя, чтобы узнать, что они могут сделать, чтобы помочь маленькому Гуннару, а вместо этого будет клеветать на учителей и администраторов школы и возлагать всю вину на них.

Низкий порог боли, который постоянно стремится к облегчению симптомов, а не к фундаментальным изменениям.

Мама и папа постоянно ссорятся, и брат с сестрой постоянно ссорятся. Поэтому папа планирует большой отпуск в Диснейленде, чтобы сплотить семью и отвлечь их от проблем. Семья действительно веселится, но поскольку они не решили основную проблему хронической тревоги в своей семье, она снова поднимает свою уродливую голову, как только они возвращаются домой. Поэтому папа покупает семье новый телевизор с плоским экраном. Цикл быстрых решений продолжается и продолжается.

Вы также видите эту дисфункциональную динамику в испытывающих трудности компаниях или волонтерских организациях, которые разрабатывают «программы», чтобы вытащить группу из колеи. Они потратят кучу денег на тимбилдинговые ретриты или консультантов, которые предоставят инструменты коммуникации, которые якобы создадут лучшую сплоченность группы.

Эти программы и инициативы могут временно снять напряжение и недовольство в группе, но поскольку они не решают основную проблему — хроническую тревогу — в долгосрочной перспективе ничего не меняется. Члены по-прежнему немотивированы, циничны и недоверчивы.

Нервный сбой, который является следствием и способствует первым четырем характеристикам.

По мнению Фридмана, наиболее важной характеристикой, которая приводит к изнурительной, хронической тревоге в семье или группе, является отсутствие настоящего лидерства.

Отсутствие лидерства — отсутствие смелости для принятия трудных решений — создает неопределенность и неорганизованность, которые в первую очередь порождают беспокойство в организации. По мере того, как тревожность усиливается, импульс ко всем вышеперечисленным характеристикам возрастает, и эта динамика углубляет тревогу.

Этот первый порочный круг создает второй:

• плохое руководство порождает дисфункцию;
• дисфункциональная группа изо всех сил пытается привлечь хороших лидеров;
• отсутствие лидерства усугубляет дисфункцию.

Фридман утверждает, что сущность плохого лидерства заключается в степени, в которой лидер воплощает и иллюстрирует характеристики дисфункции.

Плохие лидеры очень быстро реагируют и тратят большую часть своего времени на тушение последнего пожара.

Плохие лидеры неохотно предпринимают решительные действия на благо группы, когда один из членов группы делает несчастными всех остальных.

Вместо этого они постараются сделать так, чтобы все «чувствовали» себя хорошо, даже если это означает, что самый незрелый человек в группе чувствует себя хорошо и не чувствует себя обделенным, в то время как все остальные страдают.

Плохие лидеры не берут на себя ответственность за проблемы группы, а вместо этого перекладывают вину на других членов группы или на сторонних людей или учреждения. Ответственность никогда не останавливается на них. Плохие лидеры реализуют хитроумные программы или инициативы, которые могут временно повысить моральный дух, но ничего не делают для решения основной проблемы хронической тревожности.

В отличие от плохого лидера, который попадает в ловушку той же реактивности, стадности, перекладывания вины и быстрого мышления, с которыми борются остальные члены группы, эффективный лидер — это то, что Фридман называет «хорошо дифференцированным». Он способен дифференцировать себя — отделять себя — от этих тревог и неадаптивного поведения. Хорошо дифференцированный лидер сохраняет «спокойное, принципиальное присутствие» перед лицом стрессоров, происходящих как снаружи, так и внутри группы.

Как стать таким хорошо дифференцированным лидером?

На этот вопрос мы ответим далее.

(Оригинал статьи)